Дорога шамана - Страница 63

В Старом Таресе я бывал всего лишь дважды. В первый раз, когда мне было три года, и я почти ничего не запомнил, кроме мирно несущей свои воды реки и заполненных людьми мощеных улиц. Еще раз мы ездили в столицу с отцом и братьями, когда мне исполнилось десять, чтобы записать в Духовную семинарию Святого Ортона моего младшего брата Ванзи, которому суждено было стать священником. Учебное заведение считалось очень престижным, и отец хотел внести его имя в списки заранее, чтобы не сомневаться в том, что его примут, когда подойдет время.

Во время того визита мы остановились в элегантном городском особняке моего дяди Сеферта Бурвиля. Нас тепло приняло все его семейство: славная гостеприимная жена, сын и две дочери. Дядя провел со мной несколько часов в библиотеке, показывая бесконечные дневники, которые вели сыновья-солдаты рода Бурвилей, а также многочисленные добытые ими трофеи. Среди них имелись не только украшенные драгоценностями мечи, полученные от поверженных в сражениях врагов благородного происхождения, но и более мрачные сувениры, появившиеся после ряда столкновений с дикарями куэртами, живущими на юго-востоке. Например, ожерелья из человеческих шейных позвонков и бусы из лакированных волос, отобранные у них в качестве военных призов.

Кроме того, дядя показал мне огромное количество охотничьих трофеев: шкуры бизонов, ноги слонов и даже целую стену колючих рогов горбатых оленей, присланных моим отцом. Дядя дал мне понять, что я должен гордиться героическим прошлым нашей семьи и он рассчитывает, что я сумею продолжить славные традиции рода Бурвилей. Думаю, он переживал, что не сумел произвести на свет собственного сына-солдата. Пока у его наследника не появится свой сын-солдат, дневников в библиотеке не прибавится. Впервые почти за сто лет в военной истории семьи будет перерыв. Его сын не пришлет письменного отчета о своих достижениях, и дядю это явно огорчало.

И уже тогда я почувствовал, что неожиданное изменение положения моего отца вызвало определенное неудовольствие в семье дяди. Прошло немало десятилетий с тех пор, как в последний раз гернийский король награждал кого-то из своих подданных титулами и землями. Король Тровен одним указом основал два десятка новых благородных фамилий, и это заметно повлияло на положение старых аристократов. Боевые лорды демонстрировали особую верность королю, изменившему их статус.

Незадолго до появления новой аристократии на Совете лордов стали звучать слова о том, что имеющие титул дворяне заслуживают большего, нежели быть советниками короля, что пришло время получить им реальную власть. Новые аристократы короля положили конец подрывающим основы государственности разговорам. Я уверен, его величество Тровен прекрасно понимал, что создает надежных защитников королевского трона, ибо лучше всего на свете военные умеют следовать за своим командиром.

Однако я считаю, что король Тровен действовал не только из соображений политической целесообразности, но и искренне хотел наградить тех, кто верно служил ему в трудные времена. Возможно, среди прочего, возвышая военных, его величество руководствовался и таким соображением: пограничные земли сумеют освоить только сильные люди, умеющие выживать в сложных условиях. А мой дядя, да и его жена тоже, я не сомневаюсь, считали, что король обязан был подарить эти земли семье Бурвилей с Запада. Хозяину «Каменной бухты», наверное, было странно смотреть на своего брата-солдата, рожденного для военной службы, но ставшего равным ему по положению. И уж, вне всякого сомнения, его жене не слишком нравилось обращаться к нему с подобающим почтением за столом и представлять своим гостям как лорда Бурвиля с Востока.

Моя мать дала нам с собой подарки для наших родственниц. Для моих кузин она выбрала медные браслеты, сделанные жителями равнин, решив, что других таких в Старом Таресе не найдется и они им понравятся. Но для моей тетушки Даралин такой простой подарок не годился, и ей мать отправила нитку самого отборного жемчуга. Я знал, что ожерелье стоило очень дорого, и спрашивал себя, не рассчитывала ли мать таким образом задобрить моих родственников, чтобы они оказали мне гостеприимный прием.

Вот какие мысли роились у меня в голове, пока мы день за днем неуклонно приближались к гордой столице нашего королевства, Старому Таресу. Я знал, что, пока буду учиться в Академии, мне придется регулярно навещать родственников. Мне же этого очень не хотелось, с гораздо большим удовольствием я бы посвятил все свое свободное время занятиям и общению с новыми товарищами. Многие молодые офицеры, останавливавшиеся в нашем доме по пути на восток, с восторгом рассказывали о днях, проведенных в стенах Академии. И не только о возникшей там дружбе и занятиях, но и о добродушных шутках и веселой жизни в казармах.

Наша довольно замкнутая жизнь в Широкой Долине, а вовсе не склонность характера стала причиной моего одинокого детства, и я всегда радовался возможности пообщаться с ровесниками. До некоторой степени меня пугало, что мне придется жить среди большого количества молодых людей, но вместе с этим я испытывал радостное волнение и с нетерпением ждал начала занятий. Иными словами, я с готовностью принимал необходимость отказаться от привычной безмятежной сельской жизни.

А еще я знал, что дни свободы подошли к концу и больше не будет долгих прогулок с сержантом Дюрилом, не будет тихих вечеров, когда я слушал, как мои сестры музицируют или мать читает вслух отрывки из Святого Писания. Мне больше не суждено играть в оловянных солдатиков, лежа на ковре у камина. Теперь я взрослый мужчина, и меня ждут учеба и тяжелая работа.